Я шел с работы - быстро и широко шагал, мечтая о тарелке борща и очередной серии чего-нибудь познавательного по ТВ. Путь мой пролегал через туннель под железной дорогой. Туннель вел прямо к Центральному вокзалу. Здесь дорога была кое-как выложена выщербленными бетонными плитами, на выходе из туннеля она круто поворачивала влево и взбиралась на горку. Справа и слева тянулись кривые заборы, из-за заборов торчали ветки, старые решетчатые фермы и еще какое-то изломанное ржавое железо. Я шел быстро и не оглядываясь по сторонам: место знакомое, неинтересное - проходное, одним словом. Да тут все так ходят - поживей да поскорей.
В самом начале подъема я увидел человека, который как будто никуда не торопился. Старушка, некрупная и невысокая - мне по плечо - топталась на одном месте, словно буксующий на обледенелом подъеме автомобиль. Она действительно буксовала; то ли из-за возраста, то ли из-за какой-то болезни она не могла переставлять ноги при ходьбе, как это делают здоровые люди. Вместо этого она мелко раскачивалась из стороны в сторону, чуть поворачивая тело вокруг его оси и переставляя на несколько сантиметров вперед ту ногу, которая ненадолго отрывалась от земли.
Этот способ перемещения напомнил мне игрушки, вдруг заполонившие все детские магазины в конце 80-х годов; разные животные могли спускаться по наклонной поверхности, вот так же раскачиваясь и переставляя свои "ноги". У меня была такая черепаха. Но на ровной поверхности эти игрушки оставались неподвижными, а на подъеме неуклюже пятились вниз.
Старушка же, освоившая игрушечный способ перемещения, его усовершенствовала: она передвигалась и на ровном месте, и на спуске, и на подъеме. Однако сейчас она "буксовала": ее ноги оказались в глубокой выбоине, да еще и наполненной бетонным крошевом. И старушка раскачивалась, поворачивалась вокруг своей оси вправо-влево, бормотала тихонько "Господи, Господи", но ни на шаг не двигалась из этой западни.
Я прошел мимо старушки, погрузившись в воспоминания о том, как лихо моя черепаха спускалась по моему дивану; его спинка и сидение образовывали как бы неглубокий овражек, и спать в этом овражке было очень уютно. Даже если ты еще мал и боишься всякой ерунды, и эта ерунда выпархивает изо всех углов, когда мама гасит свет в твоей комнате, овражек этот становится надежным убежищем, куда не проникнуть никакой ерунде, даже такой серьезной, как собака Баскервиллей. Черепаха ловко спускалась на дно этого овражка; опыты на более крутых спусках обычно заканчивались катастрофой или заклиниванием ее "ног". Вот и старушку заклинило, подумал я, топчется, топчется, а ни с места... И я вернулся к ней и протянул ей руку.
Старушка как будто ждала этого, видно, помощь ей требовалась часто, и ей часто помогали. Она ухватилась за мою ладонь - крепко, как, наверное, хваталась за разную ботву на своем огороде. И я потащил старушку наверх, к вокзалу. Шли мы медленно, потому что она могла делать очень короткие шаги, шажочки даже, ну, совсем как та моя черепаха.
Наконец мы выбрались на ровную поверхность, и перед нами раскинулась обширная площадь перед Вокзалом. Тут кишели люди, сновали носильщики, раздавались крики "Квартира, квартира!" и зычные призывы водителей маршруток. Милиционеры в измятых гимнастерках хмуро поглядывали по сторонам.
Я представил себе, как долго моя старушка этим игрушечным шагом будет добираться до своей электрички или маршрутки...
- Бабушка, вам куда ехать? И на чем - на электричке или на маршрутке?
- На электричке, сынок, на электричке. В Калиновке я живу, тут рядом.
- И что там у вас, в Калиновке?
- Дом... Огород...
- А дедушка у вас есть?
- Было у меня два дедушки... Уже ушли оба.
- А как же вы на огороде? Сами?
- Да... Работаю... А что делать? Такая пенсия...
- А дети у вас есть?
- Есть.
- Где, в Калиновке или в Киеве?
- И в Калиновке... и в Киеве.
- Помогают вам?
- Если всю пенсию отдаю, тогда помогают, помогают... Господи, какое время, Господи...
- Ну да... А что вы на своем огороде выращиваете?
- Клубнику... землянику... овощи... Но в этом году урожая совсем нет... То дожди все заливали, то солнце все пожгло... Нет урожая... Ничего нет...
- Так, куда мы с вами сейчас идем? Откуда ваша электричка на Калиновку?
- А вот отсюда, - старушка махнула рукой куда-то совсем в сторону от Вокзала. - Вот отсюда моя электричка... с этого... с Пригородного вокзала. - И она с неожиданной силой потащила меня куда-то.
- Подождите, если вам на электричку, то вам надо вооон туда, - и я указал на Пригородный вокзал.
- Нет, сынок, моя электричка вон оттуда идет. - И старушка показала мне куда-то в сторону Центра, где вздымались разноцветные крыши и синие купола с золотыми звездами и крестами.
Я припомнил, что еще одна платформа пригородного следования находится примерно в той стороне, и на эту платформу надо спускаться от привокзального рынка. Может, оттуда ее электричка на Калиновку идет? Понятия не имею; я эту Калиновку только на машине проезжал. Эх, не готов я к этой экспедиции, не готов!
Старушка, воспользовавшись моим замешательством, дотащила меня до невысокого чугунного заборчика, ограждавшего привокзальную площадь, и попыталась его преодолеть. Мои уговоры на нее не подействовали, и она оказалась подвешенной на этом невысоком заборчике, который был для ее ног совершенно непреодолим, хотя над асфальтом поднимался всего лишь сантиметров на 60. Теперь она сама не смогла бы ни спуститься с заборчика, ни перебраться через него; так же, как полчаса назад в выбоине, наполненной бетонным крошевом, моя спутница "забуксовала", но уже в воздухе. «Нет, не забуксовала, - я строго поправил себя, - зависла». Я снял с забора зависшую старушку и чуть ли не насильно повел назад - метрах в пяти в заборе были оставлены воротца для пешеходов.
Старушка двинулась своими мелкими шагами прямо сквозь поток автомобилей, всегда очень плотный и нервный у Вокзала. Я немного растерялся и был совсем не уверен в правильности маршрута, поэтому теперь она тащила меня, а не я ее, хотя старушка по-прежнему опиралась на мою руку и крепко держала ее своей сухой горячей рукой.
- Бабушка, электрички все вон там, а здесь только маршрутки, мы не туда идем. - Я уже представил себе, как долго мы будем возвращаться к Пригородному вокзалу, ведь старушка и так ходила едва-едва, а сейчас, утомленная длинным переходом и попыткой преодолеть забор, она двигалась еще медленнее и часто дышала, да и день выдался очень жаркий. Но она была неумолима и продолжала тащить меня в сторону от Вокзала, повторяя что-то об электричке на Калиновку и еще нечто, мне уже совсем непонятное. И так мы добрались до автобусной остановки у Вокзала. Разумеется, никакой электрички там не было и быть не могло, а никто из торговцев не хотел отвечать на такой глупый вопрос.
- Вот здесь, сынок, вот здесь моя электричка! - и бабушка указала мне на припаркованные на обочине автобусы.
Жаркий долгий день, мельтешение людей вокруг, старушка, которая видит электричку там, где ее нет, - все это меня очень утомило. Что-то иррациональное... И спорить бесполезно… Видно, права Шапокляк, кто людям помогает, тот тратит время зря...
- Вот, вот она, моя электричка! - старушка радостно заулыбалась и показала мне рукой желтый автобус 726-го маршрута.
Наверное, вид у меня был совершенно отупевший, потому что старушка прочитала мне весь маршрут автобуса: Железнодорожный вокзал - ул. Горького - рынок "Владимирский" - ст. м. "Либедская" - ст. м. "Демеевская" - ст. м. "Голосеевская" - ст. м. "Выставочный центр" - Автостанция "Южная" - ст. м. "Ипподром" - ул. Академика Заболотного - с. Чабаны - с. Чабаны - с. Вита-Почтовая - по требованию (остановок с таким названием было 6 штук) - с. Калиновка.
- Бабушка, так это же не электричка, это маршрутка!
- Я и говорю: маршрутка. Я всегда на 726-ой еду.
Старушка топталась у входа в автобус - нижняя ступенька была слишком для нее высоко расположена. Пассажиры маршрутки оживились и с интересом поглядывали на мою спутницу: как же она справится? Я молча приподнял ее и поставил в автобус. Свободных мест не было. Я с надеждой и исканием оглядел пассажиров; это были в основном мужчины призывного возраста. Никто на мой взгляд не среагировал и старушке места не уступил.
- Ничего, сынок, мне всегда кто-нибудь уступает! - сказала мне старушка. - И действительно, миниатюрная девушка соскользнула со своего сидения, и я помог старушке на него взобраться.
Я вышел из автобуса, махнул старушке рукой и направился к дому. В моей голове снова потекли короткие приятные мысли о тарелке борща и о чем-нибудь познавательном по ТВ...
ID:
502183
Рубрика: Проза
дата надходження: 30.05.2014 16:12:28
© дата внесення змiн: 30.05.2014 16:12:28
автор: Максим Тарасівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
