1993 год
Склоните головы в молчанье,
Когда нахлынет баритон,
Никто не бил себя в отчаянье,
Когда ушел со сцены он.
Струна задетая дрожит,
И отливает серебром,
Не верю, что не будет жить,
Вот скажет слово, а потом,
Опять за шутки, прибаутки,
Или за тему о войне,
Возьмется снова, но как будто
Я слышу голос, рвущийся к весне.
Пусть говорят, коль мертвых не осудят,
Тебя судили и топтали в грязь,
Таких как ты все время губят, судят,
И умираете, судьбе не покорясь.
Читаю «Гамлета» и ком стоит в груди,
Играл его и сам себя на сцене,
И голос рвался нагий «Лю-юди…!»
И замирал, песком забитый на арене.
Ты как подранок плавил снег,
Метался, клочья шерсти в стороны,
О, кто подбил твой смелый, бурный бег?
Молчат, лишь где-то крачут вороны.
Ты выпал за борт, и волна морская
Забила стон, но не забила душу,
Суда идут на SOS не отвечая,
А выловят тебя, не твою душу.
Она ушла, оставив этот мир,
Пускай над плотью пляшут и смеются,
Она ушла в другой прекрасный мир,
Она ушла, а песни остаются.
