я не то чтобы в сути своей был какой телемак,
только в сердце итаки давно мне мерещится клетка.
потому, подождав, пока город укроет зима
и качнется от первого снега вишневая ветка,
неизменно седлаю коней – вникуда, но отсель,
где стареющий облик снующей в слезах пенелопы
порождает скорее лишь культ отторжения к сей
гнусной женщине, не сохранившей величье особы.
я не то чтобы в сути своей так скучал по отцу,
но с ним носятся так, как со мною никто не носился.
потому пусть уж лучше меня вчетвером понесут,
чем в безвестности жить, истязаясь пороком бессилья.
пусть советом богов мне уже предначертан латин -
я не чувствую связь со своим ненавистным коленом,
да и чем отличается всякий ниспосланный сын
от отца, если оба лишь дань олимпийскому плену.
потому я седлаю своих вороненых коней
и сбегаю к чертям от зловонных прокуренных храмов.
и пускай целый мир будет мертв для итаки моей,
оставаясь вовек заключенным в оконную раму.
