Ты называешь себя свободным? Я хочу слышать господствующую мысль твою, а не то, что ты избежал ярма.
Из тех ли ты, кто имел право сбросить его? Есть и такие, что лишились последней ценности своей, отбросив покорность.
Ты называешь себя свободным от чего-то? Какое мне дело до этого! Но взор твой должен поведать мне: для чего ты свободен?
Можешь ли ты создать себе сам добро и зло? И утвердить над собой волю свою как закон? И быть самому себе – мстителем и судьей закона своего?
Ф.Н.___________________________________________________________
Он пришёл домой, как обычно. Когда-то, он даже обувь снимал в некоторой спешке, крепко хватался за шнурки, дёргал, пока не понимал, что этих усилий достаточно, чтобы вообще лишиться шнурков. Но теперь.... Теперь он никуда не спешил. Чего он не знал — в том, следующем? В том, где подросток сын принимал всего две позы из всего изобилия поз; где жена встречала его тем терпким взглядом мудрой с годами женщины, в котором он находил «нечто» — к своему стыду; еды, которая важнее «на вид», чем на «вкус»? Как раз именно — это, и было ему известно.
Сегодня он принёс им новость. Невероятное событие. Информацию, которая светилась со всех карманов выстраиваясь в узоры на потолке, освещая лицо, самые тёмные уголки квартиры вместе с пылью, паутиной, мумифицированными насекомыми. С некоторой повелительностью нового господина, он собрал всех в комнате и всматриваясь в глаза каждому, произнёс:
-Тяжело понять с чего я должен начать... но вы не против, если я скажу: «мир - сошёл с ума», а? И теперь, когда, я всё же произнёс это, скажу о самой новости.
- Говори — сказала жена.
- Нас переселяют в другой город. Ты можешь это представить? В чистый, белоснежный, напичканый современной технологией, где львиную долю работы делают роботы и программы, где «спасибо» и «пожалуйста» непрерывно висит в воздухе! Мне в голову даже пришли слова «конечная цель»! Не достигли ли мы её?
-Я слышала о подобном, но ничего хорошего не жду — всё равно ответила жена.
Один лишь сын, стоял в стороне рассказывая эту новость по телефону своим друзьям. Счастливые родители обнялись. Чего уже не делали несколько лет.
Треть нового города была заселена. Действительно было чему удивиться. Ощущать себя объектом непрерывной заботы, внимания — нравится особенно. Квартира была до такой степени яркой и чистой, до такой степени девственной, что казалось не настоящей, бутафорной, собранной для каких нибудь съёмок рая на земле. Вся семья долго не могла сообразить куда же приладить свои старые пожитки, куда деть то, что никак не соответствовало обстановке. Отец впихнул свою сумку в самую большую тумбу и таким образом решил вопрос, мать же, всё бережно расставила, но в таких местах, где старых вещей почти не видно и один лишь сын устроил всё по своему, смешав два таких разных интерьера в одно целое.
Первый месяц «новой жизни», новой ипостаси среди святых соседей, самых лучших друзей и остального населения, прошёл исключительно «гости» и «в-гости». Сначала это кружило голову, нравилось до такой степени, что такое состояние можно было понять, как — алкогольное опьянение. Быть может впервые в жизни, они могли сравнить «своё» с «чужим» и при этом не опускать глаза. Но когда мать заметила первую «дыру» от гвоздя, в стене, которая ей казалась и так самодостаточной, а теперь так ужасно испорченной, она закипела. Она знала куда идти. Когда она толкнула дверь в комнату сына, та не поддалась. Тогда она постучала. Но только минуту спустя, дверная ручка щёлкнула и в проёме показался растрёпанный сын.
- Чего тебе?
- Как ты говоришь с матерью? Мне давно пора с тобой поговорить!
Она быстро вошла в комнату и огляделась. Затем её нос зашевелился, и она принюхалась к воздуху. Грозно посмотрев на сына, она крикнула:
-А теперь иди и позови сюда своего отца!
Уже вместе с отцом они разобрались, что в комнате наглым образом пахнет ни чем иным, как марихуанной. Мать принялась за монолог, а отец, как человек практичный взялся за обыск. В результате совместных действий, родители подняли сыну температуру и нашли психотропного свойства наркотики, в виде - розовой и голубой таблетки. Наступила очередь отца.
Он сказал жене выйти. Не особо веря в успех мужского воспитания, которое на протяжение всего времени инертно отсутствовало, женщина несколько часов не могла себя успокоить. Когда ей не приходилось быть «матерью», когда она имела возможность оставаться «женщиной», новость о пристрастии сына переносилась иначе. Закрыв лицо руками, она плакала. Плакала так, как умеет только женщина. Без той примеси ничтожности, которая присутствует в слезах мужчины. В конце концов, она просто уснула. И как только ей это удалось, пришёл муж и требовательно потряс её за плечо. Он хотел говорить о сыне, о их жизни, в тысячный раз о распределении обязанностей. На каждый из этих вопросов она знала ответ. Прерванный сон, да и ещё грубый тон мужа, вызвали в ней злобу. И когда в ней треснула плотина самообладания, поток накопленной за всё время ненависти к «такой жизни», едва не сбил с ног мужчину.
С ног его сбило потом, когда после ссоры с женой, мужчина выпил больше, чем требует здоровье. Еле удерживаясь на ногах, он бросил свои брюки по старой привычке в угол комнаты. Но уснул в носках.
В эту же ночь, их сын, в знак то ли протеста, то ли тоже в силу своей привычки, удачно купил несколько баллонов краски и с друзьями раскрасил несколько близлежащих домов. Почему он не имеет на это права? - это его возмущало всегда. Он хотел «свободы». Одно это слово приковывало внутреннее внимание настолько, что дальше ничего не стоило говорить, не нужно было продолжать. Твёрдая уверенность в том, что есть люди которые стоят на его пути к свободе, объединяла его с другими. Вместе они знали о жизни кое что другое, совсем отличное от того, что знают родители. В сущности, оно так и было. Что они знают, например, о «чувстве взлома»? О «социальной инженерии»? О том, «чем» ты можешь быть, если опустишь в себя небольшую дозу порошка? Для них «порошок» или «наркотик» - это слова, за которыми больше ничего нет. Но для него.... Или даже — для них.... Слово других значений и свойств. Иногда такое сладкое воспоминание, что оно вполне могло быть «самым» во всей жизни. «Порошок», «колесо» — это новый виток в мире тайного. Они знали насколько выше стоит их поколение в отношении «прошлого», которое вынуждено было «колоть». А там где «колоть», там след. Где след — непременно выявление, на свет божий, всего интимно-личного. Скандал. Позорный статус.
Вообще, в свои с малым восемнадцать лет, понимал ли он мало? Одна мысль о том, что преступность может победить только преступник с желанием этого, стоила уже дорого. Как человек, который имеет возможность видеть «изнутри», разве мог он не заметить дыр в системе своего существования?
Он следил за миром как паук, сетью которого была та самая «всемирная». Чутко улавливая откуда доносится дрожание жертвы, он быстро овладевал информацией, высасывал её, обналичивал. Проникая в «личное», словно бы в шкаф квартиры, встречал разное. От мерзкого извращения — до извращения приятного. Это были настоящие скелеты, только в виртуальном шкафу. Может быть поэтому, он так рано выступил с протестом, что касается родителей — тайным, но ко всему что стоит на пути. Бог — умер. У богов закончилось время для детей: им некогда создать для ребёнка — цель. Привычка вместо выгоды.
Не изменчив только ход времени. Прожив поистине трагическую совместную жизнь, родители расстались «до встречи», но то ли на небесах, то ли «глубоко под» - сын так и не знал. Его жена, его дочь — вот, что было ему известно. Сегодня, он пришёл домой, как обычно. Когда-то, он даже обувь снимал в некоторой спешке, крепко хватался за шнурки, дёргал, пока не понимал, что этих усилий достаточно, чтобы вообще лишиться шнурков. Но теперь.... Теперь он никуда не спешил. Чего он не знал — в том, следующем? В том, где подросток дочь принимала всего две позы из всего изобилия поз; где жена встречала его тем терпким взглядом мудрой с годами женщины, в котором он находил «нечто» — к своему стыду; еды, которая важнее «на вид», чем на «вкус»? Как раз именно — это, и было ему известно.
Сегодня он принёс им новость. Невероятное событие. Информацию, которая светилась со всех карманов выстраиваясь в узоры на потолке, освещая лицо, самые тёмные уголки квартиры вместе с пылью, паутиной, мумифицированными насекомыми....
ID:
277343
Рубрика: Проза
дата надходження: 28.08.2011 01:07:05
© дата внесення змiн: 29.08.2011 13:15:12
автор: Samar Obrin
Вкажіть причину вашої скарги
|
