Всё и вся имеет потолок.
Но всю жизнь не думаешь об этом.
Лишь когда уж ношу доволок
и готовишься предстать перед ответом,
видишь вдруг, что шёл-то не туда,
и не то лежит в твоей поклаже,
что зазря тянул её года,
а ещё страшнее – жизнь всю даже.
В этом и трагедия судьбы
и начало умопомраченья.
Хорошо, что слово есть «кабы»,
и оно приносит утешенье
в том, что, если бы случилось всё не так,
а вот этак – было б всё иначе.
И уже расстроенный чудак,
своей мыслью умилённый, плачет.
Но ему никак уж не грозит
свих ума от самоосужденья,
а тем более – безвольный суицид.
Пусть поплачет для успокоенья!
Он, смирившийся с реальностью, вздохнёт:
«Что поделать, я такой не первый!»
и спокойненько до финиша дойдёт,
никому притом не портя нервы.
