Нейросеть Елена говорит
1.
Всего лишь железный шарик войны ударил и унесся,
но певички из деликатности украли зайца.
Когда их разоблачили, они плакали, как маленькие дети.
Увеличенные хрустальными ногтями, четко измеренные,
облетели они под щелканье мутных ножей
полосатую мельницу.
Каждое утро возле постели были уложены лепешки,
от сырости они чернели, как гнилой янтарь.
Пух перьев пролетных оседал на клубящейся коже.
Плыли годы по дощечкам заграничных аптек.
Скользок был запах георгина, созданного
для бега по стеблю, как тело для брачной игры.
2.
Краны срезаются волнами, туман с неба падает,
как тесто в бочку с морозом.
К полудню мещанин превращается в патриарха.
Фабриканты прижигают солнце и очищают его от мыла.
Им нужны не окрошки, как в ярмарочных заведениях,
и не подкупленные клячонками соусы.
Трудно вычленить корову, даже в камне
толсты её ребра. Хорошо слышно, как по ребрам шуршит мох.
Чудак бородатый Бахус признан последним богом,
не значит ли это, что и нас он ограбит?
3.
Прощай, сестра замочная скважина.
Листья бьются о плотины слуха. Тонкие
единицы сегодня пьют человеческую судьбу.
Поэт выходит во двор,
точнее, в его уменьшенную копию.
В животе сумрак, рядом женщина в маске.
Насмешливое равнодушие в ответе
сверкает и переливается слюдяной синевой.
То, о чем три года назад
писали на камнях утонувшие люди,
определилось стрелкой на циферблате,
провисшим электрическим шнуром.
Мы переходим в словари – не через двери, а через руины
рубашек. О эти ладони, не ведающие знаков,
жадные до влаги.
4.
Было тело моё занято, как фортепьяно,
а могло бы за пару симфоний
подготовиться к назначенной трахеотомии.
Включим в середину ненаписанного романа
жизнеописание какого-нибудь героя
в коротких штанах.
Строгая гражданская этика
требует, чтобы сразу и без всяких околичностей
он показал все три цвета своих штанов,
и объяснил, какая сила делает их белыми.
Наверное, он женился
в Париже, и там у него родилась девочка.
А, может быть, прочитал книгу
или что-нибудь натворил вне семьи.
5.
У меня есть подруга, тоже примагниченная.
Когда мы проходим через ржавую трубу или дверной проем,
то наносим на него свои личины и сливаем их воедино
с дырками старой газовой плиты.
Париж принял вид тонны сахара, горы шоколада.
Дома там маленькие и вьются вихреобразно.
Дом, в котором мы жили с подругой, был похож на чулан
или на маленький холодильник.
Из Парижа уходят вглубь муравьи и пауки,
драконы и аммониты. Ну и, конечно, воры,
зарубившие на своем пороге
деревню с вишневой наливчатой красотой.
Им не вернуться в столицу пешком, на своих звериных ногах.
(Из цикла «Дружеские беседы с роботами»)
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=889205
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 19.09.2020
автор: Станислав Бельский