Страна, где всех по одному

 [quote]...в    сновидении    время    бежит...    навстречу    настоящему,  против  движения    времени    бодрственного    сознания.  Оно    вывернуто    через    себя,    и,    значит,    вместе    с    ним    вывернуты    и    все  его  конкретные  образы.

Флоренский,    1972[/quote]


[i]А.  Кр.,  со  всем  в  единстве.  [/i]


 Необычно  шумно  было  в  обычной  городской  библиотеке.  Стол,  за  которым  сидел  подписывающий  книги  мужчина,  оказался  в  плотном  кольце  желающих.  Меняя  руку  для  каждой  последующей  надписи,  писатель  не  поднимал  головы,  чтобы  всматриваться  в  лица.  Перед  ним  мелькали,  к  нему  обращались  руки,  держащие  его  собственную  книгу.  Руки  суетливые,  медлительные.  Рассудительные  и  весёлые  остроумной  глупостью.  С  массивными  кольцами  и  с  отсутствующими  пальцами.  Разные.  Никогда  не  повторяющиеся  руки  одного  тела.  Щёлкающие  большим  и  средним  пальцем.  Сжатые  в  кулак.  Влажные  ладонью….
Время  отрывало  от  стола  людей,  словно  лепестки  от  желтой  груди  ромашки,  возможно  гадая  «любит  -  не  любит»…  или  может,  получив  [i]своё[/i]  –  люди  снова  пускались  в  поиски  [i]своего[/i],  в  другом  направлении.  Своё  –  неуловимо?  Людей  не  стало.  
Выдохнув  усталость  от  однообразия  действий,  писатель  откинулся  на  спинку  стула  и  закрыл  глаза.  Спина  была  мокрой  и  без  дождливого  дня.  Воздух  вокруг  становился  живительным,  восстанавливающим.  Кажется,  кто-то  открыл  окна  и  дверь  библиотеки,  ловя  ветерок  в  бетонную  западню.  Или  –  нет?
Мужчина  расслабился,  решив,  что  через  несколько  минут  нужно  вставать  и  уходить.  Но  пока  не  хотелось.  Ещё  минутку….
Слухом  он  уловил  тихий,  едва  слышный  шорох  по  ковру.  Совсем  рядом.  И  чей-то  палец  несколько  раз  постучал  в  писателя  по  среднему  ребру.  Мужчина,  усмирив  испуг,  открыл  глаза  и  повернулся.  Пришлось  опустить  взгляд  ниже  ожидаемого:  перед  ним  стояла  маленькая  девочка,  в  бирюзовом  платье,  с  обручем  того  же  цвета,  держащим  длинные  золотистые  волосы  аккуратной  порывистой  волной  пшеничного  поля.  Глядя  забавно-сосредоточено  ему  в  глаза,  девочка  серьёзно  заявила:
-  Вы  ведь  сказочник,  правда?  Тогда  скажите:  бывают  ли  –  неприятнее,  чем  мой  приятель?  Пусть  и  старше  меня  на  целых  два  года,  но  он  смешивает  два  -  а  то  и  три!  –  разных  ягодных  варенья  в  одно.  И  ест  это!  Знаете,  что  я  думаю?  Сладкое  он  любит,  а  не  ягоду…  
В  больших  глазах  девочки  появились  слёзы  обиды,  но  она  взросло  справилась  с  приступом  и  даже  смело  улыбнулась.  Это  тронуло  писателя.  Ему  едва  не  стало  обидно  за…  ягоды.  Он  взял  девочку  за  руку  и  подвёл  её  ближе  к  столу,  оставаясь  на  своём  месте.  Оглянулся  в  поиске  её  родителей.  Никого  не  было.  Безлюдная  тишина.  
-  Понимаю  –  улыбнулся  он  в  ответ.  –  Я  когда  писал  эту  книгу  –  показал  мужчина  на  полку  взглядом  –  вместе  с  этим,  варил  себе  кашу.  Вдруг  возник  момент,  когда  стал  выбор:  спасать  кашу  на  огне  или  мысль,  идею,  золотую  фразу,  которая  грозилась  ускользнуть….  Писатель  постоянно  голоден  –  засмеялся  негромко  мужчина.  
Девочка  заметно  повеселела  и  даже  слегка  прижалась  доверчиво  к  его  колену.  
-  Разве  сказочники  варят  себе  кашу?  
-  Пока  не  поймут,  что  они  сказочники  –  повеселел  мужчина.
-  Расскажи  мне  книгу  –  серьёзно  потребовала  девочка.  
Писатель  усадил  удобно  её  на  колено….  

«…  в  одной  воздушной  стране,  всего  и  всех  -  было  по  одному.  Одно  море,  один  океан,  одна  река  и  одно  озеро  с  ручейком.  Даже  лужа  после  дождя  была  одна,  но  повсюду.  Одна,  но  везде.  Одна,  но  всегда.  Одно  солнце,  одна  луна  –  сменяли  друг  друга  в  одном  небе.  
На  открытой  полянке,  постоянно  озираясь,  полосатый  заяц-мявун  пощипывая  зелёный  снег,  услышал  хруст  сломанной  ветки  –  и  быстро  юркнул  в  чащу  разнородного  кустарника.  Напоследок  он  недовольно  мяукнул  и  зашуршал  розовой  листвой.  
На  полянку  вышла  девочка.  Стряхнув  с  плеча  еловые  иголки,  она  двинулась  к  центру  открытого  пространства,  бережно  обходя  растущие  вокруг  цветы,  чтобы  случайно  не  наступить.  Ведь  каждый  цветок  был  один  в  своём  роде.  И  она  считала  нужным  ко  всему  вокруг  относиться  с  исключительно  одинаковой  аккуратностью.  Не  сомневаясь  ничуть,  что  заслуживает  того  же.  Её  золотистые  волосы  были  убраны  бирюзовым  обручем,  который  отлично  сочетался  с  бирюзовым  платьем.  
Что  она  делала  в  этом  лесу?  Почему  была  вдали  от  родительского  дома?  Что  или  кого  искала?
Определённо,  её  большие  глаза  кого-то  искали.  Позеленевшие  от  снега  туфельки  были  тому  свидетельством.  Она  остановилась,  как  та,  кто  не  знает,  куда  идти  дальше.  
-  Не  мешай.  Ел  я!  –  зашевелился  кустарник,  где  мгновение  тому  исчез  заяц-мявун.  
-  Заяц-мявун!  –  воскликнула  радостно  девочка.  
Тот  высунул  свою  полосатую  мордочку  из  вороха  розовой  листвы.  
-  Ел  я!  Ел!  Мяв.  Ням-няв…  -  и  он  снова  выбравшись  из  укрытия,  принялся  щипать  зелёный  снег.  
-  Если  ты  вынужден  прятаться,  стало  быть,  я  на  верном  пути?
-  Ты  на  пути.  На  верном.  Ням-мяв.  
-  Перестань  есть  и  укажи  мне,  где  поломанный  путь?  –  потребовала  девочка  сердито.  
-  Разве  сама  не  видишь  следов  погибшей  ягоды?  Справа  левая  тропинка  -  полна  следов.    Тут  он  и  шёл!  –  недовольно  возразил  заяц-мявун.  
-  …  тут  он  и  шёл  –  соглашаясь,  повторила  девочка.  –  Я  за  ним!
-  Она  за  ним  –  фыркнул  полосатый  заяц.  И  вернулся  к  своему  любимому  занятию,  проводив  взглядом,  уходящую  в  лес  девочку.  
Она  торопилась.  
За  ней,  меняя  ветку  за  веткой,  дерево  за  деревом,  следовала  ухты-сова.  У-у-у-ухты!  У-у-у-ухты!  –  разносилось  по  лесу,  от  чего  снег  вокруг  становился  зелёным.  

Медведь-баюн  носился  за  медными  пчёлами  и  рычал:
-  Мёд!  Мёд!  Разбудить  меня!  Кто  баюкать  меня  теперь  станет?
Один  голос  множества  пчёл  обвинял  его  в  неслыханном  поступке:  кто-то  оставил  след  лапы  в  их  медном  мёде.  Пчёлы  за  это  лишали  сна  медведя-баюна.  Своим  жужжанием  они  носились  вокруг,  злые  как  одна.  Одна,  но  всюду.  
-  Мы  делились  с  тобой!  Мы  не  ж-ж-ж-жадничали.  Одному  лесу  нужен  один  медведь,  когда  мы  не  понимали  этого?  Но  ты  з-з-з-з-ахотел  сверх  достаточного!  
Устав  гоняться  за  ними,  медведь-баюн,  тяжело  опустился  на  снег,  чтобы  передохнуть  и  заметил,  как  зеленеет  снег.  Сразу  за  этим,  недалеко  появилась  девочка  в  бирюзовом  платье  и  такого  же  цвета  обручем  для  волос.  Она  подошла  к  медведю  и  погладила  его  мокрую  пятнистую  шерсть.  Медные  пчёлы,  успокаиваясь,  окружили  девочку  и  одна  села  ей  на  плечо.  Ж-ж-ж-ж-ж….  
-  Этого  не  может  быть!  –  выслушав,  воскликнула  девочка.  А  медведь  с  надеждой  закивал  лохматой  головой.  
-  Не  может!  –  поддержал  он.  –  На  сотах  совсем  не  моя  лапа.  Моя  больше  и  когтистей.  И  сла-а-а-аще!  –  заулыбался  в  конце  медведь-баюн.  От  спокойствия,  с  каждым  вдохом  и  выдохом,  пятна  на  шкуре  медведя  меняли  оттенки.  
Пчёлы  быстро  показали  девочке  оставленный  на  сотах  след.  Девочка  покраснела  стыдом  и  тихо  произнесла:
-  Это  он.  Он.  Я  за  ним.  
-  Она  за  ни-и-и-и-им!  –  взлетела  следом  ухты-сова.  
-  Она  з-з-з-а  ним!  –  встревожились  медные  пчёлы.  
-  За  ним  она-а-а-а!  –  зевнул  медведь-баюн.  

Девочка  неслась  что  было  сил.  Бежала.  Быстро  шла.  Мысли  её  путались  в  волосах,  и  она  их  успокаивала  обручем.  Край  платья  становился  всё  более  мокрым  и  зелёным  от  снега.  Там  и  тут,  девочка  замечала  сломанные  цветы,  обвисшие  ветви  деревьев,  сок  растоптанных  ягод.  Лес  шумел  беспокойными  розовыми  листьями.  
Она  чувствовала,  что  он  уже  близко.  Шум  плескающейся  воды  привлёк  её,  и  она  свернула  в  нужную  сторону.  
Посреди  ручья,  стоял  мальчик.  Его  бирюзовая  рубаха  была  грязной  и  мокрой.  Он  старательно  пытался  преградить  воде  путь,  остановить  легкое  течение  воды,  бросая  один  и  тот  же  камень  в  одно  и  то  же  место.  
-  Ты!  –  счастливо  крикнула  она  ему.  
Мальчик  поднял  голову,  глянул,  и  снова  бросил  камень  в  сердце  ручья.  
-  Знаешь,  мой  личный  психозеркальный  терапевт,  я  стал  намного  свободнее  после  раскрытия!  –  прошептал  злобно  мальчик  воде.  Затем,  поднявшись  во  весь  рост,  мальчик  опустил  рукава  рубахи.  Устало  сел  на  зелёный  снег.  Вытер  со  лба  капли.  
-  Уходи.  Я  занят.  Ты  назвала  меня  «гадким»  и  я  стал  им.  
-  Нет!  Вернее  –  да.  Но  нет!  –  почти  кричала  девочка  стыдливо.  
У-у-у-у-хты!  –  ухтыкала  сова  на  верхней  ветке.  –  Ты  один,  в  стране,  где  всех  по  одному  –  поняла  я!  Я  люблю,  и  буду  любить  тебя  за  это.  За  одно  это!  Сердце  говорит  мне,  что  любовь  не  ходит  путём  отказа,  путём  условия  и  выбора.  Я  шла  за  тобой,  исправляя  всё:  я  подвязывала  сломанные  тобой  ветки,  примиряла  разрозненное,  пересаживала  сорванное….  Я  училась!  И  раньше,  чем  я  болела  с  печалью  погибшей  ягоды,  мной  владело  всегда  быстрое  желание  идти  следом.  Изживать  в  себе  твою  боль.  Стыдиться  за  тебя,  как  будто  всё  это  сделала  я  сама.  Это  учило  меня  не  проходить  мимо  всего,  чего  ты  касался.  Какое  мне  было  дело  –  что  именно  восстаёт  во  мне  против  этого?  Я  знала,  что  делаю!  Знала  так,  что,  сначала  делала,  а  потом  понимала  –  что!  
Глаза  девочки  были  полны  слёз.  Зелёный  снег  захватывал  бирюзовое  платье  выше  и  выше.  Она  опустила  голову  и  закрыла  лицо  ладонями.  
Через  мгновенье,  она  ощутила,  как  её  обняли  руки.  Тёплая  слеза  упала  ей  на  плечо.  И  уверенный  спокойствием  голос  мальчика,  сказал:
-  Домой.  Мы  идём  домой….  

У-у-у-ухьты!  У-у-у-ухты!  –  захлопали  крылья  ухты-совы.  –  Она  за  ним,  за  ним  она!  
Лесной  шум  стих.  Снег,  как  воротник  ручья  снова  становился  белым….»


…Мужчина  вдруг  открыл  глаза.  На  столе  белоснежной  улыбкой,  на  него  смотрели  листы  бумаги,  пятнами  чернил.  В  комнате  стоял  ужасный  запах  подгоревшей  каши.  
Один  –  в  одной  комнате.  
В  стране,  где  всего  и  всех  по  одному….

адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=780061
Рубрика: Лирика любви
дата надходження 03.03.2018
автор: Samar Obrin