Узкий круг
В твой давно отшумевший мирок,
где душа забывала о теле,
даже с энною суммой хотений
до конца я проникнуть не смог.
Хоть в ладонях приют буфера
обретали, даря неприкрытость,
злое сердце отчаянно билось
за другие победы вчера.
В сфере нравов - за диким кустом -
мы не знали ни правил, ни истин,
и классический фиговый листик
был естественным банным листом.
Да, владела судьбою рука
до конца, и по-прежнему лучших
ощущений не ведает ключик,
ибо крепче не вспомнит замка.
Узкий круг, не знававший угла,
коим ты дорожила когда-то,
умолчал о фигуре квадрата,
не расправил четыре крыла.
Ты читала Басе. Я - Нидзе.
Горяча, ночь играла на флейте.
Мы любовь уподобили Лете -
потому и закончилось все.
Все закончилось. Все позади.
Смыв греха оказался разлукой,
хоть с моей персональною мукой
продолжается битва в груди.
Венера в мехах
Я ступал посреди ничего и всего в никуда,
видел царство твое, где собаки не знали стыда
и томились во мгле по самцам, завывая всю ночь,
и спешило забвенье к нему устремленным помочь.
Птица мира плодилась быстрее, чем буквы в строке,
да сужала круги над землей в первозданном пике,
и права оказалась: спокойней с повязкой для глаз.
Получай, эволюция, бесцеремонный отказ!
Я входил в это зданье, как в сумерки загнанных душ,
где сварливой жене бил по кумполу доблестный муж
и бахвалился тем, что хотел бы кота завести;
вождь протягивал длань, ничего не имея в горсти.
Позади ненавистные земли, суды и стада.
Оглянулся в пути, но пустыни не помнят следа
нанесенного тем, кто прошел и ступил за черту.
Мне хотелось в Париж, только поезд стремился в Читу.
Пусть врывались в оконце снега, задевая висок,
ведь не зимы страшили, но рьяно бегущий песок
из ладоней промеж не способных сомкнуться перстов,
и молчал на столе недочитанный мною Шестов.
И когда оказалось, что - вот и пора выходить,
и когда оказалось, что впору бескрайнюю стыдь
дорогого нутра предоставить началу пути,
я вцепился за полку мою, отказался сойти.
Параллельные снова ведут несойденность свою
посреди ничего и всего, попадая в струю
будням вверенных масс завсегда вольнодумной судьбой.
В мире станции нет, чтоб она завершалась тобой.
Мне в тебя не попасть - не проникнуть ни правды лучом,
ни в замочную скважину белым советским ключом, -
чтобы дверь выводила в приветливый солнечный рай,
дабы в пенье святых мы вплетали свой взбалмошный грай.
Пересечься б, но - как, если ждет нас, неправедных, суд?
Рельсы наших дорог не крестом, к сожаленью, кладут,
хоть могли бы, шлагбаум сшибив, согрешить сгоряча...
Жди, Венера в мехах! Будет царская шуба с плеча.
Говорящие боги
Прекратим о любви говорить,
не хотим о весне вспоминать:
нам важна внутривенная стыдь
и мила ледниковая гладь.
Жизнь кровава! Смотри! Из реки
утащила она карася.
Ах, когда же примерим коньки -
чтобы жить, по пространству скользя?
Пусть не станет красней молоко,
даже если ты кровь расплескал...
Нам, богам, притворяться легко
ратью звезд и каменьями скал.
Веришь слову, молчанью, плевку -
столь наивен, незрел и нелеп.
...только муки рождают муку,
только так получается хлеб!
И тебя не пойдем провожать:
ты и сам провожаешь уже
уходящих от жара и жатв
принесением собственных жертв.
Резвый бег на мгновенье прерви,
то увидь, что и нам привелось -
как в запястье распятой любви
целым миром вгоняется гвоздь.
Посмотри, пожирают костры,
разведенные ночью, тела...
Копья всадников больно остры.
Слишком длань палача тяжела.
Пережить бы все это, но - как?
Молодой, ты спасешься седым:
мы тебя понесем на руках,
проведем через пламя и дым;
и забудешь болезную прыть,
и себе пробурчишь палачу:
"не могу о любви говорить,
вспоминать о весне не хочу".
адреса: https://www.poetryclub.com.ua/getpoem.php?id=746171
Рубрика: Интимная лирика
дата надходження 15.08.2017
автор: Гарде