ОЧЕРЕДЬ
(СЦЕНА ИЗ НЕДАЛЁКОГО ПРОШЛОГО)
За стойкой базарною «жлоб»
Со взглядом тупым, как прилавок,
Обвешивал граждан взахлёб,
Они возмущались по праву,
«Жлобу» то пришлось не по нраву,
Его прорвало, как нарыв.
И он объявил перерыв.
А в зале, что словно сугроб
Светился, обвешивал вечно
Камнями себя высших проб
Сам Самыч по плану немеченому
ОН свой пополнял гардероб.
Звездой пятирижды увенчан,
В своей завершающей речи
ОН твёрдо заверил народ.
Закрыть не успел ОН свой рот –
Оваций накрыл ЕГО взрыв
И ОН объявил перерыв.
Толкался у стойки народ –
Поборник поруганной чести,
Скандируя: «Хамству - не место..!»
И требовал на эшафот
Обвешивателя в отместку,
И ставил вопрос на повестку:
- Всем хамам поставить на вид,
Любой человек – индивид».
Теснился у стойки народ
И с красной зернистой, и с паюсной
Пускал бутерброды в расход,
И что повлияло не пагубно
На планов намеченных ход.
Легко «заморив червячка»,
Народ оживился слегка,
Всего довершить он не смог,
Как подан был третий звонок.
(После третьего звонка
Начался концерт).
ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ (ОЧЕВИДЕЦ)
Я видел воочию –
царствующих особей,
Оплывшие империи,
как огарки свечей.
Я видел –
какие простые есть способы,
Когда кровь идёт изо рта и ушей.
Я видел глаза голубые,
раскосые,
Я видел решимость,
жестокость в глазах.
Какие твердыни
опростоволосились,
гордыни и славы
рассыпались в прах.
ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ (ОЧЕВИДЕЦ)
Я увидел великий простор
за рухнувшими
громоздкими строеньями
теорий, идей.
Не от мира сего,
а от света грядущего –
Я увидел простых
и надёжных людей.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Теснился народ у ворот,
Ему ж – от ворот поворот.
И стоит открыть ворота –
Откроется жизнь, как мечта,
Такая: хоть падай, хоть стой.
Давился народ за мечтой.
Но, как непролазная грязь,
Застыла в народе боязнь –
А вдруг та мечта – да не та
И стоит открыть ворота,
А там – пустота, ни черта.
Откроется рай или ад?
Кто будет в том прав, виноват?
Теснился народ у ворот.
Каких ожидал он щедрот?
Каких ожидал он чудес?
Не падала манна с небес.
И падал, казалось бы, с ног
Народ, но держался как мог.
Как быть-то толпе не толпой,
Толпясь за ближайшей мечтой?
СЦЕНА ВТОРАЯ
Пережимает горло,
Как сверхзвуковой полёт.
Сцена – орущее кодло,
Немыслимый хоровод.
Словно анестезированные,
Высвечивая из темноты,
Пляшут куклы резиновые,
Как рыбы, разинувши рты
Под электронные взрывы,
Тысячеваттный всплеск –
Кверху брюхами рыбы –
Вдоль по течению рек.
Музыка – освобождение
Тела или души?
Катятся вниз по течению
Каменные голыши.
Тело ль, душа ль разряжаются
Под электронный разряд?
Свободе разнузданной здравица
Озвучена в тысячу ватт.
От превышения скорости –
В горле как будто кляп.
Блаженство – мгновенье раскованности,
Освобождённый раб
Чувствовал что-то подобное…
За воздух хватайся, держись!
Есть торжество безусловное:
СВОБОДА = ЖИЗНЬ!
ГОЛОС ЗА ПРАВОЙ КУЛИСОЙ
Ужель ничего не осталось от Бога,
От первых заповедей его;
И не доискаться до основного
Смысла слова? И есть от чего
Сникнуть и больше не хорохориться,
Душу рулоном свернуть, как эскиз.
Но словно ангел над тёмными хорами
Тихо парит и смотрит вниз
С немым укором и вечным вопросом –
Куда моё грешное имя вписать?
Тяжко тянуться душе безголосой
Петь на ангельские голоса.
ГОЛОС ЗА ЛЕВОЙ КУЛИСОЙ
Кто-нибудь ответит,
скажет мне на милость:
Что с сердцами, душами
нашими случилось?
Что-то мы утратили,
что-то в нас нарушено,
Будто бы однажды
променяли души мы,
На гроши на жалкие
всуе распылили.
Дров мы наломали,
не туда заплыли.
Столько потеряли,
а вернули крохи,
В дураках остались –
метили в пророки.
Кто же мне ответит
на такую малость –
Сколько мы утратили?
Что же в нас осталось?
Что-то же осталось?
Что-то ж сохранилось?
И за что такая чёрная немилость?
ГОЛОС ИЗ СУФЛЁРСКОЙ
Моё детство –
время полёта
первого спутника Земли,
взлёта надежды,
всплеска свободы,
взрыва водородной.
Меня учили верить в ЗАВТРАШНЕЕ.
Я представлял его необъятным,
как небо,
которого хватит на всех,
никто не будет в обиде,
голубым,
как первомайский шарик,
взлетающий в зенит
для всеобщего любования.
ЗАВТРАШНЕЕ и МЕЧТА
сливались, как ЗЕМЛЯ и НЕБО –
едины и неделимы.
Вспоминаю своего деда.
Он истово верил в Бога –
в единого и неделимого,
чтя заветы:
возлюби,..
не убий,..
терпение и терпимость
и где-то в плюс бесконечности
откроются врата рая.
Мне – не терпелось.
ЗАВТРАШНЕЕ виделось,
как конечная остановка поезда.
Меня ждут,
Меня должны встретить, -
Заиграют оркестры бодрые марши,
Посыплются поздравления:
- Голубая мечта осуществилась! -
(Не подвёл бы стрелочник.)
И всё одним махом развеялось как дым.
Но остались ВЕРА и ЛЮБОВЬ –
Единые и неделимые.
ЖАЛОБА №1
(ГОЛОС СО СЦЕНЫ)
Жаль мне мечту невозможную,
Загубленную в зародыше.
Землю безбожно брошенную,
Выставленную на позорище.
Рощу мне жаль проутюженную,
До корешка изначального,
Но больше мечту, как возлюбленную,
Не дожившую до венчания.
Речку мне жаль обезвоженную,
Распаханный луг полуденный,
Но больше мечту, как заложницу,
Погубленную до заутрени.
Время мне жаль рассеченное –
На прошлое и на будущее,
Годы мои скоротечные,
Счастье несуществующее,
Надежду мою фантастическую,
Судьбу мою незавидную –
Пунктирик микроскопический
Меж Сциллою и Харибдою.
ЖАЛОБА №2
(ГОЛОС СО СЦЕНЫ)
Что же так сердце ноет?
Куда моё сердце канет?
Земля, как неновый Ноев,
Ковчег в ночном океане.
И каждой твари по паре…
Как самочувствие тварей?
Устали, уснули распаренные,
Оставив на время свары.
Зачнут они жизнь по-новой.
Всё тоже закрутится, Боже…
И в жизни, как в пьесе неновой,
Всё те же и лица, и рожи.
И будет что было при Ное?
При ком-то Премудром?
Кровавом?
Но сердцу едино, что справа,
Что слева идти сквозь потраву,
С ним это случалось – не внове…
И сердце всё ноет и ноет,
Как будто на сердце камень.
Куда уплывает Ноев
Ковчег в ночном океане?
Мигнёт по-сиротски огнями,
Во мраке бескрайнем канет…
И по-над ночными полями
Звезда или сердце – камнем…
НЕИЗВЕСТНЫЙ ГОЛОС
Налюбоваться бы, Господи,
Белым цветом вишнёвых садов
И надышаться бы досыта
Терпким запахом зрелых плодов
Под вишнею вечереющей,
Когда луч, как последний листок,
На землю слетает на бреющем.
Разве я не поверить бы смог
В Сына Божьего, обещавшего
Невозможную благодать.
Ну, а мне-то с душой обнищавшею,
Что приходится мне ожидать,
Когда всё вызывает оскомину,
И душа замерла – хоть распни?
Никогда не дождаться искомого,
Если нету его искони.
Но как ягоду, тайну раскусываю,
Принимая на веру слова,
Будто вены вскрываю, сгустками
Брызжет ягода на рукава.
И тогда, когда алая косточка
С окровавленных губ упадёт,
Откроется – сбудется в точности,
Что задумано наперёд.
ГОЛОС НАД СЦЕНОЙ
Постройте храм в своей душе,
Не распыляясь всуе,
И жизнь вчерне, в карандаше,
И наспех не рисуя.
Не стройте храм свой на словах
И на песке, и прежде,
Не ставьте свечи в головах,
Несбывшейся надежды.
А под уклон пойдёт стезя,
Ненастье залютует –
Цепляйтесь что есть силы за
Соломинку любую.
Когда же в двери постучат,
Попросят о защите –
Не оттолкните невзначай,
Поймите, не взыщите.
Построив храм, несите крест,
Не сотворив кумира.
Любите ближних и окрест!
Ступайте с миром!
ID:
926874
ТИП: Поезія
СТИЛЬОВІ ЖАНРИ: Ліричний
ВИД ТВОРУ: Поема
ТЕМАТИКА: Філософська лірика
дата надходження: 02.10.2021 19:52:39
© дата внесення змiн: 02.10.2021 19:52:39
автор: Рунельо Вахейко
Вкажіть причину вашої скарги
|
