Когда-нибудь и я переберусь
поближе к морю, мысля пересечь
ещё одно на лодке деревянной,
принадлежавшей некогда гребцу,
что толпы ошарашенных теней
обязан был укачивать на ней.
Поскольку ты останешься верна
на шумном белопенном берегу
похитившему сказочное судно,
он широко расправит паруса,
как только по воде ударить плеть
светила, – дабы издали алеть.
Со дна ладьи украденной не смыть
следов борьбы – запёкшуюся кровь
и самым верным способом на свете,
здесь не поможет ни один раствор:
но твой избранник – страшный человек,
он превратит проклятие в ковчег.
Нас унесёт в неведомую даль
священный струг и небо развернёт
свой млечный путь, свидетелями чуда
рассматривая собственную ширь;
мы будем рыб вылавливать, с тоской
о том, что не спасёт их царь морской.
Я буду петь, как, видимо, ещё
не пел вовек; внимая сонму од,
верней неотвратимости молчанья
грядущего, ты сможешь разбудить
в душе, предвидя бурю или крен,
уснувших крепко-накрепко сирен.
Путь в никуда, как всякий в мире путь,
однажды завершится сам собой,
однажды мы откроем новый остров,
родной Итакой остров назовём;
он примет новоприбывших гостей,
обнимет Пенелопу Одиссей.
... 
