Отчаянная чувственность плеча,
изгибы шеи, пелерина губ,
прозрачный взгляд опалит сгоряча
того, кого не трогает свеча,
того, к кому взывает грохот труб.
Оркестр затих. И сцена онемела.
Один актер на сцене. Пуст и зал.
Лишь только её тенью пламенела,
Как знаком свыше её тенью заалела,
Его огромная крылатая душа.
Она была… Премьера состоялась.
Слова забыв, он плел самим собой.
И если б только её тень осталась…
И если б только её тень осталась,
У её сердца был бы свой герой.
Оркестр затих. Закурим за кулисой.
Тут добротой зашелся ласковый скрипач.
Актер кормил его большую птицу,
С руки кормил влюблённую орлицу,
Пока счастливый стон не превратился в плач.
